Парашистай Бездна – фрагмент 4 книги

Капитан Ильюшенков смотрел на огонь. Справедливость – это миф. Пляшущие языки пламени завораживали и давали тепло. Он протянул ладони к огню и, почувствовав жар, убрал их, снова сжав друг с другом. Дым от костра попал в нос, и он поморщился. Хотя именно этот дым отогнал комаров, избавив их от этой напасти.

Они сидели вокруг костра недалеко от родника. Дориан снова обнаружил след беглеца только, когда стемнело. Капитан хотел было идти дальше, но его спутники привели вполне разумные доводы в пользу отдыха.

– Здесь есть вода. Мы можем спокойно отдохнуть и на рассвете пойдем дальше. Теперь, когда Дориан взял след, мы не потеряем Парашистая, – сказал сержант.

Лейтенант Молчанов поддержал его. Теперь, когда спешить было некуда, он равнодушно смотрел на недовольное лицо капитана и говорил о том, что каким бы монстром ни был Парашистай, но и он, скорее всего, в эту ночь будет отдыхать, потому что невозможно идти без отдыха двое суток.

Рядовой Николаев, не сказав ни слова, сбросил рацию с плеч и пошел за хворостом.

Разогрев на огне консервы, они поели. Рядовой и лейтенант сразу после еды улеглись на траву и уснули. Сержант сидел рядом с псом и что-то тихо шептал ему на ухо. Капитан вздохнул. Пока всё шло не так, как он бы хотел.

Вот было бы хорошо, если бы можно было вернуть всё назад. Если бы у него сейчас была возможность отыграть время к тому моменту, когда он только подъехал к санаторию и увидел, что Парашистай схвачен. Он бы вытащил пистолет и выстрелил ему в голову. С оперативниками можно было договориться. В рапорте написал бы, что застрелил преступника при попытке сопротивления. И все, кроме маньяка, были бы живы.

– Надеюсь, пистолет у вас на предохранителе?

Услышав голос сержанта, капитан пришел в себя и увидел, что сжимает правой рукой рукоять «Макарова». И целится в ночную тьму.

Сунув ствол обратно в кобуру, капитан посмотрел на сержанта:

– Извини, задумался.

– Я слышал, что Парашистай – маньяк-убийца, но что он сделал конкретно вам?

– Ты это о чем, сержант?

– Ну, я вижу, что для вас поимка Парашистая стала личной вендеттой. Причем, я думаю, что вы с удовольствием убили бы его, вместо того, чтобы поймать и отдать под суд. Например, если бы он сейчас здесь появился, вы бы его пристрелили. Вот я и спрашиваю, – почему? Что он вам лично сделал, что вы его так ненавидите?

Капитан подумал и сказал:

– Парашистай уже дважды смог сбежать. Сначала из тюремной больницы два года назад, и два дня назад, когда я вез его в город.

– Ну и что? Как убежал, так и поймаем.

– На железнодорожном переезде погибли наши товарищи.

– Парашистай в их смерти не виноват.

– Откуда ты знаешь?! – повысил голос капитан.

– Ниоткуда, – невозмутимо ответил сержант, – просто я полагаю, что это было стечение обстоятельств – заглох мотор микроавтобуса прямо на рельсах и тут же появился железнодорожный состав. Такое, к сожалению, бывает, и Парашистай никоим образом не мог как-то на это повлиять.

– Тогда скажи, почему ему повезло, и он выжил? Где здесь справедливость? Пятеро парней погибли, а ему хоть бы хны! Пятеро нормальных парней, которые совсем не заслуживали такого конца! И этот маньяк-убийца, который уже давно должен сидеть в клетке. Майор Вилентьев охотился за ним больше двух лет, и, в конце концов, погиб. Скажи мне, сержант, где справедливость?! Нормальные люди уходят, а этот ублюдок живет.

– В этом мире нет, и никогда не будет справедливости, – спокойно сказал сержант, – потому что люди живут, не соблюдая законов природы. Они убивали и убивают друг друга, вопреки логике и необходимости. Совершенно противоестественное действие – убить из прихоти.

Сержант помолчал и продолжил тихим голосом:

– Я порой смотрю на Дориана, и хочу быть псом. Животные живут правильно, по справедливости, – хищник убивает только, когда голоден. Какая справедливость, когда ценность человеческой жизни имеет определенный материальный эквивалент.

– Парашистай убивал не из-за денег, – сказал капитан, покачав головой.

– Я не об этом. Я никоим образом не оправдываю убийцу. Кто-то убивает за деньги, кто-то – за идею, кто-то подчиняется приказу, а некоторые делают это «за компанию». Я думаю, что у Парашистая тоже есть своя «причина» для совершения убийств. Это не главное. Человек на протяжении всей своей истории ведет постоянную войну с самим собой, и в этой битве выживают только те особи, которые способны безжалостно убивать себе подобных. Из поколения в поколение передаются и сохраняются гены жестокости и кровожадности, и выхода из этого замкнутого круга нет. Только полная гибель человечества может разорвать этот порочный круг. Может, только тогда на планете восторжествует справедливость.

Капитан смотрел на лицо сержанта, на котором отблески костра создавали странную картину – смесь спокойного равнодушия и яростного пафоса, полузакрытые глаза и пляшущие тени на щеках, сочетание умно построенных фраз и тихого голоса. Ильюшенков никак не ожидал от кинолога таких слов, поэтому смотрел и молчал.

– Подумайте сами, капитан, Парашистай – убийца и маньяк, которого ловит вся милиция. И вы, сотрудник милиции, мечтающий убить преступника, и, главное, уверенный в том, что поступаете абсолютно правильно, – разве вы тоже не являетесь убийцей? Разве имеет значение, кого вы лишаете жизни? Откуда возьмется  справедливость, если человек убивает человека?

Кинолог помолчал и продолжил:

– Кстати, я читал статью в газете, когда доктора Ахтина поймали два года назад. Так вот, там писали, что он – очень хороший врач, и я думаю, что это так и есть. Убийца, который лечит людей и спасет им жизнь. Вам не кажется это странным сочетанием? Странным и необъяснимым. Такое впечатление, что понятия о добре и зле вывернуты наизнанку.

– Сержант, ты на чьей стороне? Я вот слушаю тебя и удивляюсь, – такое впечатление, что тебе нравится Парашистай.

– Нравится – не нравится, – хмыкнул сержант, – не в этом дело. Он мою мать вылечил.

Капитан заинтересованно посмотрел на собеседника.

– Ну-ка, давай, рассказывай.

– Семь лет назад моей матери в онкологическом диспансере поставили диагноз – рак желудка. Сделали операцию, после которой доктора сказали, что у неё есть метастазы, которые невозможно удалить во время операции, и что она проживет не больше шести месяцев.

Сержант Коротаев с грустным выражением лица смотрел вдаль, словно вновь проживал события прошлого.

– Мама у меня женщина сильная, и решила бороться до конца. Принимала лекарства, выполняла рекомендации врачей, но – ничего не помогало. Она за два месяца похудела килограмм на пятнадцать. Потом появился асцит, ну, это скопление жидкости в животе, – заметив недоумение на лице капитана, пояснил свои слова сержант, – и она попала в терапевтическое отделение областной больницы. Лечащий доктор у неё был Ахтин Михаил Борисович. Не знаю, что он сделал, но мама через две недели вернулась домой и стала поправляться. Прошло семь лет, а она, вопреки прогнозам врачей, жива, – улыбнулся сержант.

– И почему ты думаешь, что это сделал Ахтин? Может, это произошло из-за хорошо сделанной операции?

– Нет. Онкологи, когда мама приходит к ним на плановые осмотры, до сих пор удивляются, как это могло случиться. И я знаю еще два подобных случая, когда после лечения у Ахтина люди выздоравливали. Поэтому я очень удивился, когда его арестовали и обвинили в том, что он маньяк-убийца.